Литературные известия
Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»
Подписаться  

Главная

Издатель

Редакционный совет

Общественный совет

Редакция

О газете

О нас пишут

Свежий номер

Гвозди номера

Архив номеров

Новости

Видео

Реклама

Авторы

Лауреаты

Книжная серия

Обсуждаем книгу

Распространение

Подписка

Реклама в газете «Литературные известия»

Магазин


       

Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов




Гвозди номера № 2 (2008)



КНИГИ ИЗДАТЕЛЬСТВА
«ВЕСТ-КОНСАЛТИНГ»



Рита Бальмина

«Недоуменье жить»

М.: Библиотека журнала «Дети Ра», 2008


В поэтической серии Библиотека журнала «Дети Ра» книга Риты Бальминой носит гриф «Вторая книга серии». И вправду НОСИТ порядковый номер, как лавровый венок. Поэту попасть в серию библиотеки «Детей Ра», призванную зафиксировать и сохранить елико возможно то лучшее, чем богата наша нынешняя, изобильная, но пестрая, литература, само по себе почетно. Быть в числе первых званных и избранных — честь особая. Впрочем, скромничать острая на язык поэтесса и не собиралась, и место свое в мире русскоязычной литературы знает отлично. Безыскусным самопризнанием поэтом собственных заслуг заканчивается сборник «Недоуменье жить»:
«Седая русская культура / Из кабинета глянет хмуро, / Где поэтесса Бальмина / Забытой миром старой дурой, / Склонившись над клавиатурой, / Как цензор правит письмена».
Да не обманет никого кокетливое слово «поэтесса»! Рита Бальмина — Поэт. Не только лауреат литературной премии имени Д. Кнута за 1995 год, член Международного ПЕН-клуба, автор пяти поэтических книг и постоянный «участник» заметнейших антологий израильской поэзии. Но и автор, о котором сам Игорь Губерман сказал с горькой иронией: «Рита Бальмина, на мой взгляд, самая талантливая из русских поэтов Израиля, но она уехала в Америку». Но и человек, способный силой своего слова творить уже почти забытые (при тенденции к словарной эквилибристике и приоритету формы
в стихах перед содержанием) чудеса: пробуждать сходные с переживаниями автора чувства в его читателях. На языке психологов это называется «пробуждать эмпатию».
Если уместно перейти к собственному впечатлению, то первое, что я отметила, когда читала сборник «Недоуменье жить» — что мой эмоциональный фон меняется в зависимости от стихов Риты. Что горечь одинокого эмигранта в первом из мегаполисов мира — Нью-Йорке, тоска женщины, водящей хоровод со своими нерожденными детьми, возбуждение менады, жаждущей плотского удовлетворения (оно тут же сменится восторгом стихотворца, родившего прекрасные строки!) и вся радуга чувств, связующая в единую поэтическую ткань лирических героев Риты, проходят каким-то энергетическим потоком через мое существо. Что хочется закрыть глаза и повторять, как заклинание, особо вкусные строчки — их множество! «Уст усталых алые мозоли…», «И обдает стихов волна / Апофеозом онанизма» (! — без комментариев!), «Звери молятся богу охоты…», «Впадает в ереси истерик / неразделенная любовь», «город-ад / город-гад / ты настолько богат / что сидишь на игле без ломки», «Ты — Мос-ты — Мос-ква-ре-ка» и так далее, и тому подобное, не перечесть, не напо-вторяться…
Рита Бальмина — плоть от плоти (да, ее поэзия не бестелесна, порой явственно-эпатажна, и то, что было бы у меньшего дарования беспомощной попыткой фраппирования, здесь мощный козырь в руках поэта!) русской литературы минувших эпох, ушедшей в легенды и сложившей монолит классики с ее страданием и психологизмом, с ее надрывной откровенностью и полнотой чувств. Порой перекличка с великими образцами прямо-таки бросается в глаза: «Я вернулась в мой город — до слез незнакомый…», «Боль и память умерив, умелым дантистом Харон / Дани ищет в немых гни-
лозубых провалах». Но Рита не стесняется прямых аллюзий и реминисценций. На этапе современного развития поэзии, когда уже все было хоть раз сказано в прошедших веках, избежать какой-то вторичности или повторов невозможно. Поэтому литературоведение «благословило» и аллюзии, и цен-тоны как художественные приемы. Велик, к сожалению, для кого-то из пишущих риск просто уйти в перепевы ранее пропетого: «И нет ничего нового в веках, что прошли до нас...» Да и Книга Книг до сих пор питает тревожное вдохновение неравнодушных. Рита Бальмина не избегает и библейской тематики. Было бы, наверное, странно не коснуться Книги Книг, проживая на Святой земле. Однако есть существенная разница между уровнем восприятия предыдущего. Оно может быть попугайным подражанием, а может — толчком к созданию собственного поэтического мира. Без сомнения, Рита Бальмина — из этой второй, немногочисленной категории Поэтов.
Сборник «Недоуменье жить» пестротканен, как сама жизнь. Циклы, составившие его, берут свое начало то в Израиле, то в США, то в надмирных слоях атмосферы, где Поэт обречен вечно искать Бога — а то в Советском Союзе, на юге которого, в городе Одессе, Рита Бальмина появилась на свет. Из праха страны, которая давно скончалась, прорастают упрямым чертополохом горькие стихи: «Там, где снег на ветках месяцами… / …где вспоминали имена и отчества / для протокола, — / меня учили одиночеству / семья и школа»; «На поезде в тоннелевой трубе / из пункта «А» умчусь до пункта «Б»…», «Я изгоняю стаю из себя, / не зная, что меня изгнала стая». Разумеется, прошлое Поэта не буквально такое. А кажется, что сидел с юной Ритой за одной партой…

Елена САФРОНОВА



Ия Эско

«На другой стороне дня»

М.: «Вест-Консалтинг», 2007


В простых, казалось бы незатейливых стихах Ии Эско столько нежности, чистоты и одухотворенности, что понимаешь: версификационные изыски ей не нужны. Это поэзия моментального снимка. Фотография как стихи. Стихи как фотография.



* * *

а звезды падают прямо на рельсы
пустая платформа
мартовский вечер

          10.1Х.03.



Серпухов

Шары деревьев
Улицы-аллеи
Под зноем
Купола белеют

          26.V.03.

Иногда Ия Эско и совсем немногословна — стихотворение может состоять из одной строчки, например, электричка в лето, или осени тертая медь.
Но и в таких «крохотках» автору удается передать настроение, обратить внимание читателя на то, что кажется на первый взгляд очевидным. Поэзия — всюду, — как бы говорит поэтесса. И ей веришь.

Сергей СМИРНОВ



Евгений В. Харитоновъ

«Ямуямбурою. Стихи этого века»
(2006–2002)

М.: Вест-Консалтинг; Б-ка журнала «Футурум АРТ», 2007


Само название этой книги: «ЯМУЯМБУРОЮ» — провокация. И имя поэта — Евгений В. Харитоновъ — тоже провокация. Да и самохарактеристика его (на страницах упомянутой книги) далеко не политкорректна: «...натурал // великоросс // пью водку и курю // пишу верлибры // а еще... // Россию // безо всяких там // различных // оговорочек // люблю». Да не просто верлибры этот Харитоновъ пишет, а еще и традиционную силлабо-тонику похоронить вознамерился! В результате — какая-то «ХАРАМАМБУРУ» вытанцовывается, да еще и с «крокозябрами» на низком старте. Но...
Известный авангардист и поборник поэтических экспериментов, экстремальный издатель, знаток русской и болгарской фантастики и переводчик с дружественного болгарского, многоликий Евгений В. Харитоновъ выпустил в серии «Библиотека журнала «Фурурум АРТ»» очередную в е щ ь. Этот вполне сложившийся поэт (при этом, разумеется, — «НЕИСЧЕРПАННЫЙ КАК ПОэзия», именно так названо одно из вошедших в сборник стихотворений) в своей новой книге продолжает традиционно экспериментировать: и с заумью, и с визуальной поэзией (цикл «Стихограффити»), и с жонглированием жанровыми формами (цикл «Славянские хайку-шечки, рубаишечки и танкушечки»), да и вообще — резвится и играет:

Бог(а)
нем(ного)
черта
до черта

Подзаголовок у «ЯМУЯМБУРОЮ» красноречив: «Стихи этого века». Стихи и впрямь написаны, в основном, уже в XXI-м столетии, либо на рубеже второго и третьего тысячелетий от Рождества Христова. Вот с этой точки отсчета, пожалуй, и начнем:

Господи,
не истязай меня
Своим терпением.

И это — все стихотворение. Без названия. Русское хокку, помноженное на русскую же тихую тоску. Ясность сердца и чистота помыслов. Негромкая, скромная мольба. Кристальность интонации. Что это? Это — тоже Харитоновъ.
А вот танк(а) по-русски (ну вот, харитоновский пример заразителен): «Меня опять обманули,/ В газетах сказали неправду. / Писали: «РОССИЯ!» / На улицу вышел — / все та же чужая страна...»
Харитоновъ роет яму ямбу, пытается уйти от традиции, органично вливаясь в традицию авангарда. Но и от нее, от спиральных кирпичиков Кручёных и Бурлюка, он тоже уходит. Куда? В наш век. Со всей его жестокостью и прозой, с политикой, которая спешит сама позаботиться о тебе, если ты будешь продолжать ее беззаботно игнорировать: «Восток дело тонкое / Восток дело громкое / Восток дело дымное / Восток дело взрЫвное...»
Этот поэт взирает на мир с отчаянием и наивностью ребенка. Но одновременно ухитряется задействовать и «жало мудрыя змеи» («...когда-нибудь // старость усталость отрежет // мой едкий смешливый // змеиный язык» — так интерпретирует тему сам Харитонов).
На формальном уровне он все время ищет какие-то новые грани поэтического языка. Его ego, его сокровенное, его «са-мое-самое» пересекается, интерферирует с бытом и бытием, встраивается в культурную парадигму, неминуемо ее изменяя. На уровне содержательном у этого поэта получаются очень пронзительные, человечные, и — да, да, не побоюсь этого слова — очень гуманистические стихи, несмотря на всю их ершистость и фронду. Не могу удержаться и привожу целиком стихотворение (а по-моему — манифест!) «Зверики и людики» из харитоновского цикла «Облако Ксенечки Некрасовой»:
«Бедные, несчастные зверики,/ О как жестоки с ними лю-дики!/ Зоопарками пугают, изучают или сразу убивают.// Вот и мы с тобой два зоопарковых зверика — / В клетке-клетушеч-ке-клетище / Живем — плодимся — содрогаемся / На потеху этим нехорошим людикам. // «Танцуйте, зверики, танцуйте!» / «Трудитесь, зверики, трудитесь!» / «Совокупляйтесь, звери-ки, не стесняйтесь!» / «Умирайте, зверики, умирайте! / Еще вас есть у нас. Еще вас есть...».

Татьяна ЛОГАЧЕВА



Снежана Ра

«ruСалки в климаксе»

М.: «Вест-Консалтинг», 2007


Для кого-то жизнь — это свет, сказка, бесконечное удивление, радость, волшебство, а для кого-то: вагина — темная, пугающая, влажная, но зовущая. Как наваждение, подчиняющая себе волю, от власти которой уже не избавиться. И та, и другая точки зрения имеют право на жизнь, так как сама жизнь слишком многогранна и разнопланова, чтобы видеть ее только с одной стороны. А стихи Снежанны Ра — это и есть те самые разные грани жизни, которые автор отражает через призму своего сознания, души и гипертрофированной чувственности. «Штурм-реализм», как она сама называет свой стиль.
Она женственна и нежна, одинока и печальна, и, вместе с тем, цинична, эпатажна, бесстыдна на грани откровенной пошлости, зла на мир и ехидна. Она любит мужчин и женщин и — никого. Даже себя. И не разобрать: это позиция или всего лишь страх: «меня никто не любит и не полюбит»? Агрессивная жалость к себе? Стремление освободиться от рамок морали или стыд за саму себя? Уверенность: саморазрушение будет моим триумфом или это зов: помогите справиться с собой? Возможно, именно такой стала бы поэзия Сапфо, если бы древнегреческая поэтесса родилась на стыке XX и XXI веков в России, разозлилась на жизнь и стала бы ее ненавидеть. Это борьба страстей и стихий, заключенная в одном теле, это то, что, так или иначе, когда-либо в жизни приходилось переживать каждой женщине.

Во мне стихиЯ
Ра-любви..

Снежана шокирует, говорит «о запретном», о табуирован-ных темах, играет словами, почти заигрываясь и срываясь на нецензурную лексику. Одних — привлекает и очаровывает, других — отталкивает и ожесточает. Но не оставляет равнодушным никого — это факт.

я бля-
шкою золотой
ремешка на сумочке
кожа-
ной пускаю зайчиков
солнечных на про-
хожих и РА-
дуюсь на лето
а хули-
ганы нашего двора
попрятали свои на-
ганы и галантно кла-
няются мне

На мой взгляд, это очень талантливая, самобытная поэтесса, лучшие стихи которой заслуживают пристального внимания.

Юлия МАРТЫНЦЕВА

 
 




Яндекс.Метрика
      © Вест-Консалтинг 2008-2022 г.